Краденое счастье - Страница 37

От перспективы стать думским лидером Паша забыл, зачем пришел.

– Руки чиновникам вообще не нужны! – шумел Жириновский. – А особенно сенаторам. Чтоб не занимались рукоблудством. А то они все сидят, вроде как на спикера смотрят, а руки – под столом. Деньги бюджетные дрочат. Перекачивают в офшоры. А на местах – я ездил, я знаю – на эти деньги фейерверки устраивают. А инвалиды – без пенсий. И вот они идут на Москву. Вот ты зачем пришел на Москву, скажи?

И Жириновский сунул микрофон под нос безрукому Паше.

Паша подумал и вспомнил. Он подался вперед и зашумел в микрофон:

– Нашу Любовь убили!

– Видите, коммунисты, яблочники всякие предали любовь народа! – прокомментировал Жириновский.

Паша пошире расставил ноги и, набрав воздуха, прокричал из последних сил, дав под конец петуха:

– Люди! Любу-инвалида в Кремле убили! Замочили в сортире из именного оружия.

Этот крик, многократно усиленный микрофонами, ядерным грибом накрыл город.

Тележурналисты, только что готовившие стендапки о покушении на Путина и стрельбу, произведенную неизвестной инвалидкой, мигом сделали выбор между официальными заявлениями Федеральной службы охраны и гласом народа в пользу последнего. Народ не врет! Чего не скажешь об официальных заявлениях. В стендапках срочно поменялись местами слова «Кремль» и «инвалид». И через минуту с экстренным сообщением вышли телевизионные спецвыпуски. Когда сообщение об убийстве девушки-инвалида по имени Любовь прозвучало по Евроньюс и Сиэн-эн, Каллипигова, сосредоточенно глядевшего в экран установленного в джипе телевизора, пронзила мысль. Каллипигов, с комсомольской молодости привыкший ориентироваться на вражеские голоса, европейским новостям доверял безоговорочно: заграничное – значит качественное. Товарищ Каллипигов всегда вез мохер, сапоги, джинсы и жевательную резинку из-за границы в СССР, а не наоборот! Поэтому и сейчас он сделал верные выводы: если Евроньюс сказали, что в Кремле убили колясочницу по имени Любовь, на вид 25–28 лет, значит, так оно и есть.

Так вот – о мысли, пронзившей Каллипигова.

Эту сволочь безногую убил не сотрудник его, Каллипигова, службы охраны, бывшего девятого управления, «девятки», а сам Путин. Завтра объект придет в себя и задаст резонный вопрос: «Где была охрана? Что, у меня забот других нет, как от народа отстреливаться? Я за что охране деньги плачу? Я зачем такую свору кормлю, если сам выполняю всю работу по своей безопасности?»

– И полетит, Каллипигов, твоя голова с плеч долой, – раздумчиво пробормотал Каллипигов. – Надо срочно предпринимать меры: какнибудь этак все повернуть, чтобы выйти сухим из воды…

Каллипигов взглянул на экран переносного телевизора, настроенного на зарубежный новостной канал. Там беззвучно шел показ репортажа «ноу коммент» – «без комментариев»: на подступах к Красной площади колыхалось многотысячное море инвалидов. Каллипигов стремительно вскочил в другой бронированный джип и промчался мимо оградительной ленты, за которой томились свидетели убийства Любы: их планомерно опрашивали. В самой середине толпы стойко ожидал своей очереди на дачу свидетельских показаний человек в кожаных больничных шлепанцах на босу ногу, в пиджаке на голое тело и с матерчатой сумкой в руках. Из-под нашитых на сумку голубых ситцевых цветов выпирало что-то острое. Время от времени человек быстро пробегал взад-вперед, хохотал и обращался к соседям со словами «За царя!».

Через мгновение джип Каллипигова подъехал к бронетехнике. Каллипигов самолично прошел с помощниками к инвалиду-орденоносцу.

– Имя? – строго спросил Каллипигов инвалида.

– Анатолий, – ответил орденоносец. – А про Любу вы ничего не знаете, про Зефирову? Чё хоть там случилось-то?

– Здесь вопросы я задаю, – строго ответил Каллипигов.

– Liebe! Liebe! – внезапно понеслось над толпой.

Это прибыли музыкальные группы.

– Лийбе! Лийбе! – дружно пела площадь. – Любовь! Любовь!

– А любовь-то при чем здесь? – высокомерно сказал Каллипигов. – Устроили балаган.

Он испытующе оглядел толпу, выкрикивающую «лийбе». И внезапно Каллипигова пронзила вторая за этот день мысль. Он наклонился к помощнику и сказал:

– Ты понял положение? Путин убил безногую бабу по фамилии Либерман.

– Еврейку?! – с полуслова понял тревогу Каллипигова помощник. – А почему без ног?

– Арабы постарались.

– Понял.

– Ничего ты не понял! – осадил Каллипигов. – Ты понимаешь, как дело обернулось? Это же политический вопрос! Израиль теперь на дыбы встанет… А свои, русские ходорковские? Чуешь, что они скажут?

У Каллипигова зазвенел мелодией «Семь сорок» мобильный телефон.

– Надо бы мелодию сменить, – извлекая трубку, произнес Каллипигов, – в свете последних событий. Надо бы чего-нибудь русское, народное в мобилу установить.

– Давайте я вам «Мурку» закачаю, – предложил помощник. – Я коды знаю.

– Да, Мурка, слушаю тебя! – прокричал Каллипигов в трубку. – Тьфу, это ты, Зинаида? Да никого я не ждал! Да какая баба? Это заместитель со своей «Муркой» сунулся под руку, ну, я по инерции… Зинаида! Уймись. Тут такие дела. Ты Евроньюс смотришь? Сериал? Зинаида, ты меня удивляешь. Я не знаю пока конкретно, что произошло, но Путин с час назад убил бабу по фамилии Либерман. Вот и я говорю, стрельнуть даже первым лицам государства нельзя, чтоб на проблему антисионизма не нарваться! В общем, ты мне пока не звони, не до тебя. Возможно, ночевать не приду. Да ничего я не выдумал! Зинаида, прекрати! Да у какой Мурки? На службе буду всю ночь. Все, пока!